Неточные совпадения
Сегодня встаем утром: теплее вчерашнего; идем
на фордевинд, то есть ветер дует прямо с
кормы; ходу пять узлов и ветер умеренный. «Свистать всех наверх —
на якорь становиться!» — слышу давеча и
бегу на ют. Вот мы и
на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика нет. Говорят, есть деревня тут: да где же? не видать ничего, кроме скал.
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!» Книги, обед — все бросается,
бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья править, так и ломит, или
на нос, или
на корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не перечтешь, сколько наделает вреда себе и другим.
Для того чтоб они могли скорее увидеть, где насыпан для них
корм, проводятся, в разные стороны от привады, дорожки из хлебной мякины в виде расходящихся лучей; как только нападет
на одну из них куропатка, то сейчас
побежит по ней и закудахчет;
на ее голос свалится вся стая и прямо по мякине, из которой мимоходом
на бегу выклюет все зерна, отправится к приваде.
— Пароход
бежит по Волге. Через забор глядит верблюд, — импровизирует
на корме парохода высоким дискантом под немудрую гармошку молодой малый в поддевке и картузике, расположась
на круге каната, а я сижу рядом,
на другом круге, и, слушая его, убеждаюсь, что он поет с натуры: что видит, то и поет.
На другой день после раннего обеда они сволокли легкую, плоскодонную лодку по откосу оврага к реке, спустили ее в воду и поплыли по течению вниз. Так как река
бежала необыкновенно быстро, то фельдшер пустил Астреина
на гребные весла, а сам сел
на корму с рулевым веслом. Смирнов взял с собой
на всякий случай шомпольную одностволку и даже зарядил ее. Друг, увязавшийся за лодкой,
бежал по берегу и весело лаял.
Кэт, крепко опираясь
на мою протянутую руку, уверенно
бежит по дощечкам для гребцов
на корму.
За
кормой, торопливо догоняя ее,
бежали ряды длинных, широких волн; белые курчавые гребни неожиданно вскипали
на их мутно-зеленой вершине и, плавно опустившись вниз, вдруг таяли, точно прятались под воду.
И «Коршун», слегка и плавно раскачиваясь, несет
на себе все паруса, какие только у него есть, и с ровным попутным ветром, дующим почти в
корму,
бежит себе узлов [Узлом измеряют пройденное кораблем расстояние, он равняется 1/120 части итальянской мили, то есть 50 ф. 8 д. [Узел — 1 миля (1852 м) в час]. — Ред.] по девяти, по десяти в час, радуя своих обитателей хорошим ходом.
На широких, белых, как снег, парусах и то́пселях одни за другими вылетают длинные расшивы с высокими носами, с узкими
кормами, с бортами, огороженными низкими перильцами; вдогонку за ними
бегут большие, грузные, но легкие
на ходу гусянки с небольшой оснасткой и с низкими, открытыми бортами; дальше черепашьим шагом плетутся нагруженные пермскою солью уемистые, неуклюжие ладьи, бархоты, шитики и проконопаченные мочалом межеумки, вдали сверкают белизной ветлужские сплавные беляны, чернеют густо осмоленные кладнушки.
— Что мне в них? — сказал Иван Васильевич. —
Кормы заключенным мне и так накладны. Пускай
бегут в Литву: изменники Руси изменниками и останутся. Отрезанный ломоть не прирежешь силою. Пустить Михайла Борисовича
на все четыре стороны, знал бы Казимир, что тверской его приятель и сват мне не опасен. Тверь и без заложника будет крепка за мною.